24 апреля 2010 года был убит протоиерей Анатолий Сорокин. Благочинный Батыревского и Шемуршинского благочиннического округа Чебоксарско-Чувашской епархии, настоятель храма святителя Николая в селе Янтиково Яльчикского района был застрелен из ружья во время вечернего богослужения. Священник вышел из храма всего лишь на несколько минут, чтобы распорядиться насчет работ, проводившихся на церковной территории. Своими воспоминаниями об отце Анатолие делится его сын Иннокентий Сорокин.
Путь к престолу и жертвеннику
Почему он решил стать священником? Его мама была очень церковным человеком. Её до сих пор все вспоминают, потому что в деревне, где мы родились, есть церковь, и во всей округе только она была открыта, во всех четырех районах, и это сейчас автобусы, а раньше не было. И люди приезжали с ночевкой, все оставались у бабушки, она была настолько гостеприимным человеком. А дедушка к концу жизни осознал многое. Когда он уезжал в больницу, где умер, у всех прощения просил, причастили его.
Бабушка так воспитала дочерей, которые все либо в монастыре, либо замужем за священниками, что все пошли по этому пути, а насколько я понимаю, папа-то как раз не хотел быть священником. Не было у него такого рвения. Как исполнилось ему 18 лет, его отправили на границу с Афганистаном, и там шла война. Но он никогда про это не говорил, не рассказывал, вообще тему эту не затрагивал. Но тетя Лена мне рассказала, что после Афганистана он к ней приехал и говорит: «Ты знаешь, я три раза был при смерти и пообещал, если я выживу, то стану священником». Такая история была, но точно не знаю.
Он приехал и сразу же, с первого раза поступил в семинарию. Заочно он учился еще в Академии года три назад. А в 2008 году, на двадцатилетие окончания семинарии, встретились все однокурсники. Владыка Павел Вышгородский, наместник Киево-Печерской Лавры, - это папин однокурсник и один из лучших друзей. Он всех собрал, нашел самолет, они полетели все вместе, все практически священники с семьями в Иерусалим. Мы как-то отдельно были, потому что у папы сестра в Горнем монастыре – матушка Екатерина, в миру Анна. Мы там жили.
Радость
Оптимистом таким он был! Если мама начнет жаловаться, он говорил: «Да ладно, все хорошо будет!» Недавно поставили колокол на церкви в Батырево. Мама говорит, так радовался он! Это было после Пасхи. Он звонаря поставил, и тот звонит целый день. Надо было ехать в Чебоксары, уже отъехали километров пять, а он все маму просит: открой окно, слышишь, какой звон, слышишь? Этому храму он все силы отдал. Он как начал его строить, даже поседел, в прошлом году еле-еле мы его вытащили летом отдохнуть. Ни в какую не хотел: у меня здесь дела, дела… Как будто он спешил куда-то, спешил доделать эту церковь, побыстрей хотел именно. Почему он строил церковь в Батырево, я не знаю. Но знаю, что на этом месте хотели построить мечеть – хотя народ там в основном православный, татар где-то 30 %, вот хотели там мечеть построить, а храма не было. И он очень спешил эту церковь закончить.
Но про семью он никогда не забывал. В первую очередь все делал для семьи.
Конечно, он целыми днями пропадал, но чувствовалось, что он беспокоится, что это не было на втором плане для него. На улице, помню, горки строил с нами из снега. Когда в школе я получал пятерки, он так радовался! Жал мне руки крепко. Они с мамой как-то уезжали в Сергиев Посад, а я маленький был, и когда мы прощались, я заплакал, и папа разрыдался. Я вот это хорошо помню. До сих пор вспоминается. А у меня было постоянно предчувствие непонятное, что я его вижу в последний раз. Летом, когда я уезжал после летних каникул, особенно чувствовалось.
А на неделю жен-мироносиц папа маме дал денег: «Иди себе что-нибудь купи». Мама как раз купила и платье, и сумочку, и еще что-то. Особо никогда так не баловал, а сейчас…
Последние дни
А перед последней неделей приехал на службу, детей отвез младших – Олю и Сашу – и сказал: «Помогайте маме». Они последние слова эти от него услышали. Мама до этого ходила с Зоей, с сестрой, покупала ему новую рубашку. Зоя говорит: «Мам, что ты ему рубашку как на свадьбу выбираешь? Давай как-нибудь побыстрее». А мама говорит, что-то у него серые и черные рубашки, давай ему голубую купим. И папа в последний день надел эту рубашку и говорит маме: «Как думаешь, не жалко ее?»
Машину целый год не мыл – помыл машину на днях. Зашел к маме, мама готовила, и говорит: «Как здесь пахнет вкусно!» И что-то в таком духе сказал: «Какая ты у меня красивая!» Мама предложила ему поесть, а он говорит: «Давай вечером». Так и уехал.
Во время службы елочки сажали на территории храма. Он вышел подсказать, где сажать, как и что. И в это время как раз всё случилось.
Светлая память
Самое главное, плохое-то вообще не вспоминается ничего. Какое-то непонимание было, наверно, но это такие мелочи, я считаю. Он никогда не внушал мне ничего. Когда я приехал в Москву, мне священники стали говорить, ты должен священником быть. Мне папа никогда такого не говорил. Он говорил, что это воля Божья, если надо тебе стать священником, ты станешь. Желание само должно прийти.
А так… В детстве меня папа будил рано по воскресеньям на службу, я пономарил. Кажется, что над тобой издеваются, когда твои одноклассники спят, а ты едешь куда-то в 6 часов утра. Но сейчас я так не считаю, это просто детство было.
Очень много народу было на похоронах. Столько людей собрал! Все дороги перекрыли, машин на горизонте не видно конца и края. Даже родственники некоторые не смогли попрощаться. Под конец разрешали только подойти, посмотреть и отойти, все так проходили.
Моя тетя, матушка Екатерина из Иерусалима, когда приехала, сказала: «мы должны, наоборот, радоваться, не каждому дана такая смерть». Рассказывала, что в Иерусалиме двух монахинь убили и все стали бояться выходить куда-то. А одна монахиня ходит и не боится ничего, её спрашивают почему, и она говорит: «Я не достойна так умереть».